Псковская православная миссия, действовавшая в годы фашистской оккупации на территории современных Псковской, Новгородской и Ленинградской областей, до сегодняшнего дня является одной из загадок отечественной истории. Ещё совсем недавно всех, кто имел к ней отношение, в советской историографии причисляли к «фашистским пособникам». Да и ныне эта точка зрения продолжает существовать. Но правда ли это?

Сверхсекретная директива

Вот что написано о Псковской православной миссии в Википедии, в которой часто наводят справки все пользователи Интернета: «Псковская православная миссия-пастырско-миссионерское учреждение, ставившее задачу возрождения православной жизни на северо-западе оккупированной вермахтом территории РСФСР. Создано в августе 1941 года при содействии германской администрации митрополитом Виленским и Литовским Сергием (Воскресенским), который, сохраняя номинальное пребывание в юрисдикции Московского Патриархата, осуждал сотрудничество последнего с советским режимом в борьбе против Германии, с самого начала немецкой оккупации занял антикоммунистическую позицию и принял курс на сотрудничество с оккупационными властями». В этом утверждении есть только один бесспорный тезис. Псковская православная миссия действительно была создана митрополитом Сергием (Воскресенским) в августе 1941 г. Об остальных фактах поговорим подробнее.

Об отношении советской власти к православной церкви и её служителям в годы, предшествовавшие Великой Отечественной войне, хорошо известно. К лету 1941 года на территориях Псковской и Новгородской епархий РПЦ (не считая Ленинграда с пригородами), действовало всего лишь десять храмов. Вот почему гитлеровские стратеги, готовя войну против СССР и определяя те силы, которые должны были, по их мнению, помочь в предстоящей схватке, считали таковыми служителей Русской Православной Церкви, испытавших на себе тяготы большевистских гонений. Для этого в системе Главного управления императорской безопасности (СД) был создан специальный церковный отдел, наблюдавший за деятельностью религиозных организаций всех конфессий, изучавший настроения духовенства и мирян, создавший агентурную сеть в организационно-управленческих церковных структурах на оккупированных территориях. 1 сентября 1941 г. СД выпустило циркуляр «О понимании церковных вопросов в занятых областях Советского Союза», в котором говорилось о необходимости поддержать религиозные движения как враждебные большевизму, дробить их на мелкие течения, чтобы не допустить последующей консолидации в борьбе с Германией, когда они поймут отводимую им роль в уничтожении страны.

Одновременно имперский комиссар восточных территорий А. Розенберг подготовил сверхсекретную директиву, которая стала известна Политическому Управлению Северо-Западного фронта, благодаря действиям советской разведки. В ней Розенберг, обращаясь к Бонзам фашистского рейха заявил, что раз православие (и христианство вообще) тесно связано с еврейством, которое подлежит уничтожению, то народу на оккупированных территориях впоследствии «… надо дать религию, свободную от еврейского влияния, что будет сопряжено с закрытием в восточных областях церквей заражённых еврейскими догматами». Иными словами, речь шла в дальнейшем об искоренении православия после того, как оно выполнит роль, отводимую оккупантами. Неужели эти тайные, до поры и времени, устремления фашистов не были понятны? Конечно нет. Вот как говорил один из священников Псковской православной миссии, протопресвитер Алексей Ионов, благочинный Островского округа в 1941—1943 годах: «Что немцы – зло, никто из нас не сомневался. Ни у кого из нас не было, конечно, никаких симпатий к завоевателям «жизненного пространства» нашей родины. Глубокое сострадание и сочувствие к бедствующему народу, нашим братьям по вере и крови, — вот что наполняло наши сердца». Кстати сказать, Алексей Ионов стал прообразом героя фильма «Поп», созданного режиссёром В. Хотиненко в 2009 г. И всё же он был только одним из многих священников Псковской православной миссии. Инициатором же её создания стал митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский), являвшийся в начале 1941 г. также экзархом Латвии и Эстонии и возглавлявший все епархии Православной Церкви в Прибалтике в годы войны. Самой главной его заслугой стало то, что он сумел противостоять попыткам гитлеровских спецслужб оторвать православные приходы на оккупированных территориях от Московской Патриархии. Вот отсюда, как говорят, подробнее.

Александр Обухов

Продолжение читайте в январском номере (№01, 2015) журнала «Тайны и преступления»

История церкви

56 мин.

Христианская Церковь рождалась, росла и живет через свидетельство о Христе, или миссию. Проблема христианской миссии особенно остро встает сегодня, когда Русская православная церковь наконец получила возможность открытой широкой проповеди и глубокого научения в вере жаждущих Слова.

Важность миссионерского служения в церкви не ставится под сомненье, однако не всегда хватает опыта этого служения в современных условиях. Нередко встает вопрос: каким же образом должна проводиться духовно-просветительская работа?

Поэтому тема Псковской миссии актуальна сегодня не только как материал по истории РПЦ XX века, как утверждение общецерковной молитвенной памяти о мучениках и исповедниках веры, но и как весьма ценный опыт миссионерской и катехизационной деятельности.

Образование Миссии. Ее структура.

Быть может, я рискую оказаться необъективным, утверждая, что совсем не случайно Православная миссия в тяжелые годы оккупации возникла именно здесь - на Северо-Западе России, с центром во Пскове.

С одной стороны, этот факт объясняется длительным периодом оккупации этого региона немецкими войсками - три года. Это тяжелейшее испытание для жителей псковской земли обернулось некоторой гарантией (хотя и довольно зыбкой) существования Миссии. Ведь именно «под эгидой оккупационных властей…» она и была организованаВасильева О.Ю. Русская православная церковь в 1927-1943 гг.//Вопросы истории. 1994, № 4. С. 42. . Кроме того, хорошо известно, что с 1928 г. в Латвии активно действует филиал РСХД (с центром в Париже), который именовался «Русское православное студенческое единение»(РПСЕ). Среди тех, кто поддерживал этот христианский союз, были священники-миссионеры, некоторые из которых первыми прибыли в Псков из Латвии и приняли на свои плечи нелегкую задачу - основание «Православной миссии в освобожденных областях России». С другой же стороны, псковская земля из глубины веков была своеобразным форпостом православия, где особенно актуальным во все времена было именно миссионерское служение.

Блгв. княгиня Ольга, являясь по сути первым просветителем Руси, приняв крещение в Константинополе, возвращается на Родину с проповедью веры Христовой. Это один из первых примеров христианской миссии в истории России, в том числе и на древней псковской земле. Дело в том, что кн. Ольга происходила родом из села Выбуты, что лежит близ Пскова. По свидетельству историков, там великая княгиня научала «сродных людей» познанию БогаСмиречанский В. Историко-статистический сборник сведений о Псковской епархии 1589-1880. Псков, 1875. С. 10. .

И в средние века, как и сегодня, псковская земля - земля пограничная, и налаживание контактов с соседними племенами финнов, эстов (чуди) не в последнюю очередь происходило благодаря успешной миссии Русской православной церкви. А столкновение интересов латинского Запада в лице ордена меченосцев с православной Русью, начиная с XIII века на границах псковской земли, показало необходимость православной контрмиссии. Латинские миссионеры-рыцари стремились «…и мирным путем, и путем завоеваний пропагандировать свое учение и среди русских… областей…», не говоря уже о территориях расселения финских и эстских племенДмитриевский В.Н. Деятельность св. князя Всеволода-Гавриила с религиозно-нравственной точки зрения в связи с современным ему состоянием Руси//Псковские епархиальные ведомости. 1894, № 1. С. 16. . Подобная ситуация сохранялась и позже. Только на смену ливонским рыцарям с Запада приходит Реформация - не менее серьезный оппонент православию, имевший в Прибалтике колоссальный успехСмиречанский В. Указ.соч. С. 221. .

Да и кроме миссии внешней, т.е. направленной к неправославной части сопредельных земель, постоянно видна необходимость миссии внутренней, относящейся к православным, к тем, кто уже находился в лоне церкви. Ведь кроме непросвещенности и неграмотности, суеверий и скрытого язычества, внутри православия на Псковщине появляется ересь стригольников. А позже незаживающей кровавой раной на теле Русской церкви оказался раскол. Северо-Запад страны, в частности Псковская губерния, оказался особенно сильно захвачен движением старообрядцев. Так, большая часть усилий православных миссионеров во Пскове в XIX веке была направлена на работу среди раскольников.

То, что произошло в 20-30-е годы XX века по всей России, не могло обойти стороной и псковскую епархию. Гонения на церковь и на верующих начались с первых лет советской власти. Хотя в 1917-1918 гг. церкви не закрывались, но уже тогда начались расстрелы архиереев и священников. В период 1922-1924 гг. были закрыты мужские и женские монастыри, приписные и домовые церкви. Годы коллективизации были ознаменованы массовым закрытием приходских церквей (с 1929 по 1933 гг. было закрыто 30%). В 1935 г. новая волна чисток, направленная против так называемого антисоветского элемента, приводит к массовым арестам и высылкам духовенства. В 1936 г. в Пскове упразднена архиерейская кафедра. В 1937 г. начинается третий, и последний, натиск. В 1939-1940 гг. были закрыты последние храмы в Пскове и его ближайших уездах (Порхов, Остров, Святые Горы). «К моменту прихода германской армии в этой области не было ни одной церкви и ни одного священника, который совершал бы богослужения». Здесь лишь цифры смогут показать глубину церковной разрухи, царившей на Псковщине. На момент октябрьского переворота 1917 г. во Пскове 40 священников и 32 действующие церкви, а в Псковском уезде еще 52 священника и 40 храмов. В наиболее крупных уездах Псковской губернии картина была такойГАПО (Государственный архив Псковской области), ф.1633, оп. 1, д.4, л.32. :

уезд церкви священники

Гдовский 73 64

Порховский 56 79

Новоржевский 34 36

Опочецкий 35 45

г. Остров и уезд 33 47

Из всего этого числа к моменту оккупации ничего не сохранилось…

Идеологам советского государства можно было гордиться этими результатами, хотя и внешними. То, что они все же были внешние, и покажут события и изменения, происшедшие в связи с деятельностью Православной миссии. Расширение границ Советского Союза в 1939-1940 г. увеличило и паству РПЦ. Как пишет О.Ю. Васильева, перед митр. Сергием (патриаршим местоблюстителем) встает трудная задача - «передать священнослужителям присоединенных областей опыт деятельности в условиях нового для них общественного строя». В связи с этим были произведены и новые назначения на Кишиневскую кафедру, в западные области Украины и Белоруссии и в Прибалтику. Указом Московской Патриархии от 24 февраля 1941 г. был учрежден экзархат, т.е. особая митрополичья область, в состав которой вошли Латвийская и Эстонская епархии. Экзархом этой области был назначен Сергий (Воскресенский), который к тому времени был уже митрополитом Литовским и Виленским. Все архиереи экзархата, в том числе бывшие митрополиты Латвии и Эстонии, оказались в положении епископов, подчиненных экзархуБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига, 1967. С. 19. .

Нередко местные жители считали приглашенных архиереев «чуть ли не агентами ЧК»Васильева О.Ю. Русская православная церковь в 1927-1943 гг.//Вопросы истории. 1994, № 4. С. 41. . В какой-то мере эти опасения можно было оправдать: настороженность и открытая враждебность к патриаршему местоблюстителю митр. Сергию после его Декларации 1927 г. о лояльности к советской власти были распространены у многих православных архиереев и священников и в советской России, и за рубежом.

Тень грядущих гонений и расправы набежала на церковь во вновь присоединенных областях советского государства. Ее ожидал такой же разгром, какой уже произвела в конце 30-х годов власть в прежних границах СССР, обескровив церковную жизнь. И только начавшаяся Великая Отечественная война предотвратила новую волну гонений и открыла новый этап отношений РПЦ и советского государства.

Экзарх Прибалтики митр. Сергий (Воскресенский) в первые дни оккупации Латвии немецкими войсками был арестован. Это произошло, вероятно, не без влияния некоторых местных архиереев, негативно воспринявших «ставленника Москвы» и находящихся на жестких националистических позициях, что, собственно, было больным вопросом еще в предвоенной жизни Латвийской православной церквиБалевиц З.В. Православное духовенство Латвии 1920 - 1940. Сб. документов. Рига, 1962, С. 21 и далее. . Так, митр. Августин после провозглашения автокефальной Латвийской православной церкви в 1936 г. «…оттеснил от руководства церковью русских священнослужителей и начал проводить реформы по «латышизации» культа и церковного устройства…»Балевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига, 1967. С. 14. .

Однако экзарх Сергий вскоре был отпущен. Более того, с ведома Берлина были сохранены и экзархат, и его каноническая принадлежность к Московской патриархии. Но все это новые власти гарантировали при условии, что экзарх создаст «новое церковное управление под эгидой немецких властей»Васильева О.Ю. Русская православная церковь в 1927-1943 гг.//Вопросы истории. 1994, № 4. С. 44. . Таким церковным учреждением явилась «Православная Миссия в освобожденных районах России».

Дело в том, что немецкие власти рассчитывали именно Православную церковь сделать своей главной опорой в утверждении на захваченных территориях «нового порядка». Подобная роль отводилась и Псковской миссии.

Справедливости ради нужно отметить, что в вопросе возникновения Миссии нет единого мнения о том, кто же был летом 1941 г. инициатором основания «Православной Миссии в освобожденных областях России». Кроме приведенной выше точки зрения есть и другие указания.

Так, например, Ольга Раевская-Хьюз, один из создателей сборника проповедей о. Георгия Бенигсена, пишет, что именно митр. Сергий (Воскресенский) добился «разрешения на открытие миссии Русской православной церкви в оккупированных областях России»Раевская-Хьюз О. О Псковской Миссии//Прот. Георгий Бенигсен. Не хлебом единым. Москва-Клин, 1997. С. 228. . Еще более убедительно об этом свидетельствуют и сами участники Миссии: «Необходимость в Псковской миссии была осознана митр. Сергием, экзархом Латвии и Эстонии, сразу же как только стали поступать первые просьбы из Пскова и других городов о присылке священнослужителей в эти места». И немецкие власти весьма неохотно, долго не соглашаясь, дают все же согласие на организацию Миссии. Выходит, что не оккупационные власти и даже не конкретно экзарх Сергий оказались в той или иной мере «зачинщиками» миссионерского движения на псковской земле. Нет, этим «зачинщиком» стал простой народ. «Эти люди убедили немцев в безуспешности советской антирелигиозной пропаганды и воспитания. Они требовали церкви, священников, богослужения. Немцам нехотя пришлось уступить»Прот. Георгий Бенигсен. Не хлебом единым. Москва-Клин, 1997. С. 234. .

Возможно, это звучит несколько неожиданно. Ведь советская власть превратила территорию, на которой развернулась деятельность Православной Миссии, буквально в «церковную пустыню»Прот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1954, № 50. С. 11. . Многочисленные псковские храмы были «разрушены, поруганы, превращены в склады, мастерские, танцевальные клубы, кино и архивы. Репрессированное духовенство в своей основной массе погибло в концлагерях Сибири»Прот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1954, № 50. С. 11. . После этого трудно было предположить, что простые люди, советские граждане проявят такую активность, причиной которой стал «духовный голод, жажда церковной молитвы, таинств, проповеди…»Прот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1954, № 50. С. 12 .

Напутствуя первых миссионеров перед их отправкой в Псков, экзарх говорил: «Не забывайте, что вы прибыли в страну, где на протяжении более 20 лет религия самым безжалостным образом отравлялась и преследовалась, где народ был напуган, принижен, угнетен и обезличен. Придется не только налаживать церковную жизнь, но и пробуждать народ к новой жизни от долголетней спячки, объясняя и указывая ему преимущества и достоинства новой открывающейся для него жизни».

Посланники Миссии ожидали, что их глазам предстанет «пустое поле, в религиозном отношении». Но как писал о. Алексей Ионов, «там мы нашли такую напряженную духовную жизнь, о которой за рубежом и не догадываются»Прот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1954, № 50. С. 13. . Многие из тех людей, кто жил еще в Российской империи Романовых, бережно пронесли свою веру и упование через два страшных кровавых десятилетия. Но уже появилось на свет целое поколение, представители которого лишь теперь «…впервые в жизни видели фигуру священника, встречая ее до тех пор только на карикатурах и шаржах антирелигиозных изданий»Прот. Георгий Бенигсен. Не хлебом единым. Москва-Клин, 1997. С. 236. , не говоря уже об их участии в церковной жизни.

«Два десятилетия власть отнимала у него (народа) то, чем строилась и двигалась государственная, нравственная и культурная жизнь его предков на протяжении тысячелетия». И конечно, это не прошло бесследно, и духовное выздоровление русских людей не могло произойти без возрождения церковной жизни, без евангелизации, без слова Божия. В этом именно и видели цель своего служения миссионеры, прибывшие на псковскую землю, - «помочь народу, впавшему в разбойники»Прот. Георгий Бенигсен. Не хлебом единым. Москва-Клин, 1997. С. 13 .

Сам митр. Сергий (Воскресенский), говоря о Православной Миссии и об учрежденном при ней Управлении, отмечал, что эта церковная организация имеет временный характер и будет действовать «до восстановления непосредственной связи с Патриаршей церковью, когда высшая церковная власть сможет или присоединить эти области к экзархату, или воссоединить с прежними епархиями».

Ввиду военных действий, связь экзарха Сергия с архиереями соседних епархий была прервана, и потому включить эту территорию в экзархат митрополит не мог, не имея на то согласия этих архиереев. Однако «по существующим каноническим правилам экзарх имел вполне законное право принять области других епархий, временно утративших архиереев, под свое духовное окормление, так как они принадлежат к той же автокефальной церкви, как и он сам»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 19. . И более того, это был пастырский долг экзарха Сергия, который он исполнял, и в этом исполнении его не могла остановить даже угроза смерти. Единственное препятствие могло возникнуть с выходом экзархата из состава Патриаршей церкви и канонической от нее независимости. В этом случае даже временное управление этими епархиями оказалось бы незаконным. В этот момент высшая церковная власть в Русской православной церкви принадлежала местоблюстителю патриаршего престола блаженнейшему Сергию и состоящему при нем архиерейскому собранию.

Но из-за военных действий экзарх Сергий теряет «непосредственную связь с Патриаршей церковью»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 19. , оказавшись в тылу немецких войск. И потому, не выходя из состава Российской православной церкви, экзарх фактически «пользуется автономией, а посему управляет самостоятельно…»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 19. При этом у митр. Сергия не было никакой необходимости «примыкать и какой-либо другой автокефальной церкви, что в будущем, несомненно, было бы сочтено за каноническое преступление»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 19. . Возносимые за богослужением молитвы о местоблюстителе патриаршего престола Сергии (Страгородском) служили свидетельством того, что «целость православной матери-церкви сохранена»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 19. , хотя реальных связей с Москвой не было и Московская патриархия руководства производить не могла.

Таким же свидетельством пребывания Православной Миссии в лоне Российской православной церкви (Московской патриархии) является тот факт, что «в новооткрытых храмах поминали митрополита Ленинградского Алексия (Симанского), в чьей епархии Миссия работала». Это также помогло миссионерам приобрести необходимое доверие у паствы. Многие из верующих хорошо понимали канонические нюансы и не хотели в будущем оказаться в расколе, отлученными от Русской православной церквиРаевская-Хьюз О. О Псковской Миссии//Прот. Георгий Бенигсен. Не хлебом единым. Москва-Клин, 1997. С. 231. .

Таким образом, вырисовывается еще одна причина возникновения Миссии - необходимость окормления православных епархий, временно оказавшихся без епископов. И уже в границах этой формальной причины ставились более конкретные задачи по восстановлению церковной жизни, как-то: возрождение приходов, просвещение и евангелизация. Все это невозможно было бы поднять без миссионерского служения, которое вносит первую искру в душу человеческую и затем преображает весь мир. Именно об этом говорил миссионерам экзарх Сергий в приведенной выше цитате, подчеркивая важность не только формального церковного возрождения, но «пробуждения народа…, объясняя и указывая ему преимущества и достоинства новой открывающейся для него жизни»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 18. .

Непосредственное устроение Православной Миссии «является всецело делом и почином самого экзарха, который, видя и полностью сознавая бедственное положение церкви в областях, освобожденных германскими войсками и граничащих с Эстонией и Латвией…», начинает переговоры с представителями немецко-фашистской группировки армии «Север» об отправке в указанные районы первых миссионеров. Переговоры были начаты уже в начале июля, т.е. как только появились первые города и районы, оккупированные германскими войсками и, соответственно, освобожденные от засилия воинствующего атеизма и красного террора советской власти.

Переговоры затягивались из-за хода активных военных действий. Наконец, к середине августа разрешение было получено. Первые 14 миссионеров из Прибалтики прибыли во Псков 18 августа 1941 г., и произошло это при содействии СД35. Видимо, содействие заключалось в обеспечении документами и специальными разрешениями для передвижения по оккупированной территории. Вот как об этом пишет Зигмунд Балевиц: «Ранним утром 18 августа 1941 г. темно-серый автобус …, предоставленный немецким командованием, увез первых рижских «миссионеров» в Псков, где создавался центр «миссии»Балевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига, 1967. С. 29. .

Накануне в Рижском кафедральном соборе после воскресного богослужения экзарх Сергий обратился с амвона к своей пастве со словами радости о том, что «руководимой им православной церкви в Латвии… выпала «большая честь» - направить первую группу миссионеров в … Россию»Балевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига, 1967. С. 27. .

О. Алексей Ионов, вспоминая эти дни, пишет, что сама отправка посланников была проведена быстро, без промедлений. Митрополит лично отобрал кандидатуры священников для этого важного служения. Без предварительных разговоров с ними и опросов о личном согласии экзарх Сергий «предписал целому ряду священников, тем, кто помоложе, отправиться в Псков»Прот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1954, № 50. С. 29. .

Несмотря на такое авторитарное, по-военному строгое, принятое «в рамках церковной дисциплины, церковного послушания» решение, «никто не отказался от участия в Миссии, от церковной работы в тех местах, где годами не звучало слово Божие, не совершалось богослужение, где народ молился лишь «про себя», сокровенно»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. С. 12. . Причем сами миссионеры прекрасно представляли все трудности и опасности военного положения, которые их ждали на псковской земле. Наверное, дело не только в послушании епископу и исполнении своего священнического долга, но в тех глубинных личных переживаниях, которые тяжело описать земными словами: «Мы въехали в родные пределы, стоя на ногах, с пением пасхальных песнопений. Мы радовались всему родному, что встречали на своем пути: небу, воздуху, чахлым деревцам, пожелтевшей осенней траве»Прот. Георгий Бенигсен. Не хлебом единым. Москва-Клин, 1997. С. 235. .

Вряд ли ошибусь, признавая большую заслугу в успешном развитии Миссии незаурядных личностей, составивших ядро этой церковной организации. Имена некоторых хорошо известны и сегодня: протопр. Кирилл Зайц, прот. Георгий Бенигсен, прот. Ливерий Воронов. Это само по себе является свидетельством о наполненности Духом Святым этих служителей Слова Божия…

Для многих миссионеров, наверное, были близки слова о. Алексия Ионова: «Лучшее время моего пастырства - время, проведенное в Псковской миссии…»Прот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1954, № 50. С. 29.Балевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига, 1967. С. 29 - 31. .

Среди тех, кто активно помогал РСХД и РПСЕ, был протопр. Кирилл Зайц, настоятель рижского кафедрального собора, а в годы войны - начальник Управления Православной Миссии во Пскове. О. Кирилл еще до своего участия в Миссии проявил яркий дар миссионерства. Он знал и любил слово Божие и мог делиться этой любовью с другими. Силой этой любви о. Кирилл возвращал православной матери-церкви порой целые приходыПрот. Кирилл Зайц. Церковь Бога Живаго, столп и утверждение истины. Джорданвилль, 1956. С. 16 и далее. .

Показательно, что наиболее деятельные миссионеры либо учились в Париже, либо принимали какое-то участие в деятельности РПСЕ. Именно они формировали отношение к Православной Миссии как со стороны населения, так и со стороны оккупантов, о чем еще будет сказано подробнее. И именно эти люди организовали Управление «Православной Миссии в освобожденных областях России», которое руководило деятельностью всей Миссии, действовавшей на обширной территории, населенной двумя миллионами человек и простиравшейся на всю занятую немецкими войсками часть Ленинградской области, на часть Калининской и Новгородской областей и целиком - на Псковскую область.

Для управления церковной жизнью и духовного окормления христиан этих областей и было образовано Управление Миссии. Ею были возрождены благочиннические округа. Для координации «сношений центра Миссии с подведомственными ей районами и для надзора за работой местного духовенства» были определены благочинные по районам. В Псковском районе - свящ. Н. Жунда, в Островском - свящ. А. Ионов, в Новгородском - прот. В. Николаевский, в Порховском и Дновском - свящ. В. Рушанов, в Гдовском - свящ. И. Легкий и др.

Управление Миссии в Пскове непосредственно подчинялось лишь экзарху Сергию, который находился в Риге. Оно собиралось на совещания и выносило «решение по тому или иному важному вопросу, которое затем препровождалось на усмотрение экзарха»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 16. .

Во главе Управления стоял начальник Миссии (первый начальник Миссии - о. Сергий Ефимов, с 17 августа по октябрь 1941г.; второй - о. Николай Колиберский, умерший в ноябре 1941 г; последний - о. Кирилл Зайц, с 1 декабря 1941 г. по февраль 1944 г.). Он имел своим помощником и заместителем по всем делам, касающимся церковной жизни, ревизораГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 4, л. 16. . Судя по спискам сотрудников Православной Миссии на июнь 1943 г., при начальнике Миссии было даже два ревизора: старший - прот. Николай Шенрок и младший - свящ. Ливерий Воронов, а также секретарь Управления Миссии - Андрей Перминов и переводчик Георгий Радецкий. Кроме канцелярии Миссии, которая в основном состояла из вышеперечисленных лиц, в составе Управления находились два стола или отдела: стол по развитию христианской культуры (во главе со свящ. Г. Бенигсеном) и хозяйственный отдел во главе с Иваном Ободневым и его помощником Константином КравченкомГАПО, ф. 1б33, оп. 1, д. 10, л. 4. . Интересно отметить, что Управление Миссии состояло не только из духовенства, но и светских лиц. Характерно для Псковской Миссии то, что наряду с миссионерами-священниками на «ниве Божией» трудились миссионеры-миряне.

Плоды работы хозяйственного отдела, с одной стороны, поддерживали материальное состояние Миссии, наряду с десятипроцентными отчислениями, поступающими из приходов, и, с другой стороны, способствовали главному назначению и служению этой церковной миссионерской организации.

В состав хозяйственного отдела Миссии входили: свечной завод, размещавшийся в колокольне Псковского кафедрального собора, иконописная мастерская, находившаяся во Пскове на территории Кремля, и магазин церковных принадлежностей на Главной улице Пскова.

Свечной завод обслуживал большинство приходов, находящихся на территории Миссии. Продукция была гораздо качественнее той, что выпускали частные предприниматели, и являлась главным источником дохода Миссии.

В иконописной мастерской трудилось 20 человек, среди них заведующий мастерской, мастера-живописцы, золотошвейки, ученики и ученицы, артель резчиков по дереву и столяры. Здесь писали новые иконы и реставрировали старые, изготавливали хоругви, кресты, голгофы, плащаницы, церковные сосуды, вплоть до целых иконостасов. В основном мастерская выполняла заказы, поступающие от церквей, нередко перерабатывая их же сырье в готовые изделия. Порой артель мастеров выезжала по запросам той или иной отдаленной церкви и на месте проводила необходимые работы.

Продукция производилась в большом количестве, но доход производства едва покрывал расходы, связанные с содержанием мастерской. Но конечно, не доход был основным стремлением в деятельности хозяйственного отдела Миссии, но «снабжение церквей теми необходимыми предметами, которые в свое время были из церквей расхищены и без которых совершение богослужений и внутренний вид храмов многое бы потеряли». Пунктом распространения этих предметов являлся магазин предметов церковного обихода. Он полностью обеспечивал потребности не только жителей Пскова, но и приезжих из других городов, деревень и отдаленных регионовГАПО, ф. 1б33, оп. 1, д. 3, л. 20. .

До начала действия Миссии проблему обеспечения предметами христианской веры народ решал самостоятельно, насколько позволяли возможности. Один из миссионеров вспоминает, что встречались умельцы, изготовлявшие нательные крестики из советских монет. А поступавшие крестики из только что организованного магазина Миссии освящались сотнями и затем нарасхват раскупались прихожанамиПрот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1954, № 50. С. 16. .

Таким образом, деятельность всех предприятий хозяйственного стола Управления Миссии способствовала восстановлению храмов, богослужений и вообще церковной жизни. Предметы церковного искусства, изготовленные в мастерской и продаваемые в церковном магазине, не являются ли одним из средств христианского просвещения и миссионерства? Как известно, православная икона является проповедью Слова Божия в красках…

Возрождение приходской жизни

Первые посланники Миссии прибыли в Псков вечером 18 августа 1941 г. и сразу же попали в Троицкий кафедральный собор на богослужение, которое совершалось под великий праздник Преображения Господня. А за день до приезда миссионеров в главном храме Пскова была отслужена первая литургия после нескольких лет молчания и запустения. Совершал эту службу прот. Сергий Ефимов, по воле и милости Божией оказавшийся в эти дни в Пскове. О. Сергий, уже престарелый священник, незадолго до начала войны был арестован в Латвии, пережил ужасы застенков НКВД, готовился принять мученическую смерть. Однако вместе с отступлением советских войск из Прибалтики группу арестованных, в которой находился и о. Сергий, перевезли в Псковскую область в тюрьму г. Острова. Оттуда он вместе с другими узниками был освобожден солдатами немецкой армии и «смог поведать сидевшим доселе во тьме большевизма о милосердии к ним нашего Спасителя»55 .

Действительно, о. Сергий Ефимов оказался первым миссионером, начавшим реальное дело восстановления церкви на территории даже еще пока не учрежденной Псковской миссии. 14 августа 1941 г. недалеко от г. Острова в погосте Елине им был освящен первый храм и совершена литургия «на свободной от большевизма русской территории»ГАПО. ф. 1633, оп. 1, д. 4, л. 31. . По свидетельству самого о. Сергия в конце службы к елинскому храму подъехал автомобиль с немецкими солдатами. Без долгих объяснений священника «прямо из храма отвезли в г. Псков для совершения там богослужения и крестного хода»ГАПО. ф. 1633, оп. 1, д. 4, л. 31. .

Это богослужение и совершилось накануне приезда миссионеров из Латвии. Закончилось оно крестным ходом, бедным по количеству святых икон и хоругвей. «Но вряд ли с таким молитвенным подъемом совершались когда-либо крестные ходы в городе в прежние годы»ГАПО. ф. 1633, оп. 1, д. 4, л. 31. .

С прибытием первой группы священников, членов Миссии, началось «настоящее устроение церковной жизни. Пастыри-миссионеры с ревностью взялись за возложенные на них обязанности»ГАПО. ф. 1633, оп. 1, д. 4, л. 31. . Первые дни были посвящены приведению в должный вид главного храма города - Троицкого кафедрального собора. Несколько последних лет в нем находился атеистический музей и «повсюду были видны следы работы кощунников из персонала антирелигиозного музея»ГАПО. ф. 1633, оп. 1, д. 4, л. 31. . Из подвального храма-усыпальницы «безбожниками» были выброшены и поруганы останки псковских святителей и других именитых людей Пскова. Все это собиралось, очищалось, «водружалось на должное «место». Из городского музея (Поганкиных палат) в собор было передано множество священных предметов, церковной утвари, святых икон, в том числе чудотворные: блгв. князя Всеволода, а чудотворная Тихвинская икона Божией Матери была привезена немцами из Тихвинского монастыря и также была передана собору. На колокольню были возвращены колокола.

После восстановления Троицкого собора началось возрождение и других храмов города. По архивным описаниям церковной жизни, в декабре 1943 г. в Пскове совершалось богослужение в восьми церквах: в кафедральном соборе, в Михайло-Архангельской церкви, в Дмитриевской, в Алексеевской, Варлаамовской, Казанской, Бутырской и нерегулярно в Иоанно-Богословской церквиГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 10, л. 19. .

Не прошло и недели со дня прибытия миссионеров из Прибалтики, как в Миссию начали обращаться ходоки из пригородных церквей, уже восстановленных силами верующих, с просьбой послужить в их храмах. Потянулись и делегации из более отдаленных районов - просители священников на приходы. Весть о том, что в Пскове восстанавливаются храмы, совершают богослужения и «батюшков много навезли», быстро распространялась все дальше и дальше по территории Псковской миссииПрот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1954, № 51. С. 17. .

Большинство священников Миссии разъехались по районам, чтобы «…зарекомендовать себя на местах»Прот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1954, № 50. С. 14. . Но и там они не сидели, а перебирались в самые глухие закоулки, неся в своем сердце радостную весть, всюду проповедовали Слово Божие, которое не произносилось открыто уже долгие и томительные годыГАПО, ф. 1б33, оп. 1, д. 3, л. 18.. Всюду миссионеры быстро находили взаимопонимание с населением, вникая в нужды, помогая ему примерами и советами, выполняя главную задачу, которую ставил перед ними экзарх Сергий - налаживание и упорядочение церковно-приходской жизниГАПО, ф. 1б33, оп. 1, д. 3, л. 18. .

Эта задача была выполнена. В августе 1942 г. на территории Миссии действовала 221 церковь, тогда как накануне войны ни в одном храме не звучала молитва (исключение составляют 5 храмов на территории Ленинградской области, оказавшихся в ведении Православной Миссии)ГАПО, ф. 1б33, оп. 1, д. 4, л. 32. .

Понятно, что при всей активности миссионеров собственными силами такой титанический труд одолеть было невозможно. О. Алексей Ионов, окормлявший г. Остров, Опочку и их округу, восстановил 15 храмов. И все ремонтировалось личными средствами и силами населенияПрот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1955, № 53. С. 19. . Необходимые работы производились быстро, аккуратно и тщательно с большим подъемом и энтузиазмом.

Так, о. Алексей вспоминает, как в г. Острове ему постоянно помогал в деле восстановления храмов молодой советский инженер Н.Н., и «сомневаться в его вере, в его искренности было нельзя»Прот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1955, № 52. С. 11. . То есть подобно тому, как и сама Миссия явилась откликом на духовное движение и просьбы верующих людей оккупированных территорий возродить церковную жизнь, так и реальное восстановление конкретных соборов, храмов, погостов, часовен полностью проводилось населением, основная масса которого - дети, старики, женщины и подростки. Возможно, на первый взгляд, такая деятельность членов Миссии, как восстановление и освящение церквей, не может носить характера просветительно-миссионерского. Однако нужно отметить, что без восстановленного храма не будет церковной проповеди, не будут совершаться богослужения. А ведь именно богослужение (не говоря о проповеди) есть один из источников церковного просвещения. Питаясь от этого богатства, христиане всегда проникали в богословскую ткань Православия, научаясь духовной мудрости и укрепляясь в вере. Особенно же это было актуально для тех времен, когда вслух читались «тайные молитвы», богослужение шло на понятном языке и произносилась полнокровная церковная проповедь. Помимо этого, сам процесс восстановления храмовой жизни способствовал сближению священника и его паствы, давал возможность немой проповеди веры, которая излучалась от миссионеров и зажигала тех, кто трудился рядом и видел самоотверженность, жертвенность, готовность всегда и всюду служить делу «Христовой победы»Прот. Георгий Бенигсен. Не хлебом единым. Москва-Клин, 1997. С. 237. .

И когда группа молодых священников-миссионеров шла по Пскову в те августовские дни 1941 г. - это ведь тоже была миссия людям, которые «годами не видели так спокойно, с достоинством проходящих «служителей культа», «врагов народа». Вчерашние советские граждане, а ныне просто русские люди, внимательно вслушиваются в их слова, останавливают прямо на улице, просят благословения, расспрашивают, удивляютсяПрот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1954, № 50. С. 15. .

Служение на приходах требовало от священников нечеловеческих усилий. Причем каждому из них приходилось окормлять по два-три прихода, в 1942 г. на 221 храм Миссии приходилось 84 священнослужителяГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 4, л. 32. . Свидетельства того времени показывают переполненные храмы, когда порой не все верующие могли вместиться под церковными сводами небольших сельских, провинциальных церквей и «…все остальные сотни стояли во время богослужения у порога на паперти и вокруг, жадно прислушиваясь к каждому возгласу из алтаря»Прот.Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1954, № 51. С. 18. .

Ярко описаны условия пастырского служения в г. Острове в воспоминаниях о. Алексия Ионова. В воскресный день служба начиналась в 7 часов утра и заканчивалась для настоятеля едва ли не вечером - в 4 часа дня! Сразу же за одной литургией приобщались св. Тайн от 500 до 800 человек. Их же о. Алексей исповедовал - разумеется, на общей исповеди. «Крестили до 80 младенцев одновременно, совершали по 10 погребений. Венчали по три-пять пар, как правило, в одно и то же время»Прот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1954, № 52. С. 15. . Для освящения храма порой приходилось уезжать за 40-50 км. А весь край, порученный о. Алексию, располагался в радиусе 50-70 км. По отчетам другого миссионера, о. Владимира Толстоухова, служившего в округе, охватывающем города Новоржев, Опочка, Остров, село Михайловское, Пушкинские Горы и др., за период с августа по декабрь 1941 г. им было совершено свыше 2 тысяч «погребений с заочными проводами». Последние цифры говорят нам еще и о высокой смертности населения этих районов в первый год войны.

Даже тенденциозное исследование З. Балевица подтверждает, что «миссионеры» трудились в поте лица своего: на месте завербовывали в Миссию новое поколение из тех, кто был мало-мальски сведущ в церковных делах…»Балевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига, 1967. С. 32. . Конечно, без помощников священнику совсем одному было просто невозможно выполнить все обязанности и служения. На помощь приходили обычные люди, прихожане храмов, из которых немало было молодежи. О. Алексей Ионов вспоминает, например, что привлекал юношей 16-17 лет (недавних комсомольцев) для чтения записок-диптихов на проскомидии, которых было так много, что настоятель не справлялсяПрот. Алексей Ионов. Записки миссионера (Псковская Миссия)//По стопам Христа. Православное изд-во прот. Николая Веглайс. Берклей, Калиф., США. 1955, № 53. С. 20. . Кроме того, в Миссию вливались и некоторые местные священникиБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига, 1967. С. 33. . Местная газета «За Родину» пестрела объявлениями. приглашающими священников на работуПопова О.В. Благотворительная деятельность Псковской Православной Миссии (1941-1944)//"Псков". Научно-практический историко-краеведческий журнал. 1997, № 7. С. 53. . Однако все это не могло решить для Православной Миссии проблему острой нехватки миссионеров-священников, число которых за год действия Миссии выросло лишь до 84 человек.

Богословские курсы в Вильно

Тогда руководство Миссии принимает довольно смелое для непростого военного времени решение - собственными силами обеспечить священническими кадрами обширную церковную территорию, окормляемую митр. Сергием (Воскресенским). Осенью 1942 г. в газете «Православный христианин», печатном органе Псковской миссии, было опубликовано распоряжение Управления Миссии об открытии в Вильно (Литва) Православных богословских курсов «для подготовления кандидатов на священно-церковно-служительские места»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 4, л. 4. . Возможно, такая формулировка подразумевала то, что выпускники курсов будут не просто священнослужителями, но пастырями-миссионерами и катехизаторами. Ведь именно в таких служителях нуждалась Миссия, исходя из задачи возрождения церковной жизни, пробуждения людей от духовного сна. В некотором смысле Богословские курсы можно назвать школой катехизаторов, ведь катехизация, о которой будет сказано ниже, была одним из насущных моментов пастырского служения.

На курсах предусматривалось двухгодичное обучение. Слушателями могли стать лица не моложе семнадцати лет. Причем окончившие средние учебные заведения принимались на обучение без испытаний, а окончившие не менее 6 классов церковных учебных заведений (или основную школу) - с испытаниями по общеобразовательным предметам. Всем желающим предлагалось прислать в Псков, в Управление Миссии, прошение о принятии на курсы, свидетельство о рождении и крещении, об образовании, а также «приложить отзыв духовного отца или благочинного, или приходской общины»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 4, л. 4. .

В Псковском архиве существует дело, целиком составленное из прошений, поступивших в Православную Миссию Пскова. Из тех, кто желал поступить на пастырские курсы, было немало детей священников, церковных старост, регентов - они хотели продолжить дело отцов и дедов, служение Господу и ближнему. Среди подавших прошение были и высокообразованные люди, например преподаватель Ленинградского государственного университета, имеющий научное звание, - Селиванов Григорий Дмитриевич, и обычные крестьянские дети. Некоторым отказывали из-за возраста; так, одному из просителей было всего шестнадцать летГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 12, л. 15. . А кому-то, как, например, Г.И. Радецкому, служившему переводчиком в Управлении Миссии, отказывали в связи с тем, что «ему еще не отыскан преемник…»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 13, л. 3. . Утверждал списки принятых на курсы непосредственно митр. Сергий.

Занятия на курсах начались 20 декабря 1942 г. Отобранным абитуриентам канцелярия Миссии высылала вызов и удостоверение на немецком языке, освобождающее от работ и разрешающее проезд в Вильно.

К августу 1943 г. на курсах обучалось 38 человек. Ректором этой школы был профессор-протопресвитер Василий ВиноградовГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 14, л. 1. . Благодаря письмам воспитанников курсов можно составить хотя бы неполную картину жизни семинаристов. Сама школа находилась в Вильно, в Свято-Духовском монастыре. Учебный день начинался с молитвы в храме и был плотно насыщен занятиями с самого утра. С трех до пяти - свободное время, а потом вновь на занятия. Ведь за короткий срок нужно было изучить семинарский курс. Вечер заканчивался вновь общей молитвой в храмеГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 12, л. 4, л.8. .

Богословские курсы содержались на средства Миссии при весомой помощи Латвийской и Литовской епархийГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 18. .

Все воспитанники обеспечивались хлебными карточками и жильем. Семинаристы, не имеющие средств (таких было большинство), жили, питались и учились совершенно бесплатноГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 12, л. 10. .

Известно, что уже в 1943 г. несколько воспитанников Богословских курсов были рукоположены митр. Сергием во иереиГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 4, л. 18. . А в начале 1944 г. «благодаря прибытию священников из других мест России, а также благодаря многочисленным рукоположениям… число священников возросло до 175». Но чтобы «… вполне удовлетворить испытываемую в области Миссии острую нужду в священниках», это число нужно было увеличить в три разаБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига, 1967. С. 41. . Хотя, конечно, те надежды и планы, которые руководство Православной Миссии имело по отношению к этой школе пастырей, не смогли реализоваться в полной мере, ведь полноценный выпуск должен был состояться накануне Рождества Христова 1945 г., Псковская же миссия просуществовала до весны 1944 г., едва ли не до последних дней, когда город Псков оказался фактически на линии фронта и был почти полностью разрушен.

Издательская деятельность Миссии

Одним из активных направлений практической деятельности Псковской миссии стала издательская работа. На печатные издания Миссии у населения был огромный спрос. Однако полностью обеспечить ими всех верующих, окормляемых «Православной Миссией в освобожденных областях России», было трудно. Несмотря на некоторую поддержку печатания миссионерских изданий со стороны отдела пропаганды, дело это требовало крупных затрат. Другая трудность была связана с транспортировкой уже готовой продукции, ведь типография «по причинам технического характера» находилась в Риге. Тут же помещалась и редакция печатного органа Миссии, - периодического журнала, предназначенного для областей, находящихся в ведении Православной Миссии. Ответственным редактором этого издания был И.П. ЧетвериковБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941-1944). Рига, 1967. С. 42. . Журнал имел довольно обычное название - «Православный христианин». Начало его издания было положено в августе 1942 г., спустя год после основания Псковской миссии.

В первый год было издано пять номеров журнала, по 30 тыс. экземпляров каждый номер. В 1943 г. число номеров выросло до 14, хотя тираж некоторых с 30 тыс. опустился до 20 тыс. экземпляров. Помимо «Православного христианина» печатались молитвенники (100 тыс. экз.) и накануне 1943 г. вышел Православный календарь на этот год (30 тыс.), имевший большую популярностьГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 1, л. 13. .

К сожалению, сведений об издательской деятельности Миссии совсем немного, и потому невозможно установить, что еще было выпущено для нужд христианского просвещения. Несомненно, что миссионерское служение и евангелизацию невозможно представить без Св. писания. Именно его издание и обеспечение им верующих христиан должно было стать одной из главных забот Псковской миссии, как это было всегда во внешней миссии, обращенной к нехристианскому населению окраин России или действующей в других нехристианских странах.

Немалую роль в миссионерском делании, конечно, сыграл журнал «Православный христианин». Несмотря на то, что редакция находилась в Риге, зачастую сбор, подготовка материалов и нередко написание статей осуществлялось членами Миссии, в частности работниками Управления Миссии. Это совсем не случайно, так как журнал (как указывалось выше) по сути являлся печатным органом Православной Миссии. В нем Управление Миссии публиковало свои циркулярные распоряжения, обращения к православным христианам митр. Сергия (Воскресенского), известия, касающиеся жизни Православной Миссии, сведения о новых назначениях и рукоположениях во священники, праздничные послания Миссии своей пастве. На этой, так сказать, официальной части журнала издатели не останавливались, и его остальное содержание как раз и носило просветительский характер и было не менее важным. Материалы здесь были самые разнообразные: поучения святых отцов церкви, например, св. Иоанна Златоуста «О необходимости и силе покаяния» и др.; проповеди исповедников веры и святителей-современников XX в., таких как патриарх Тихон «Мысли о Церкви», архиеп. Рижский Иоанн (Поммер) «Жажда бессмертия», еп. Охридский Николай (Велимирович) из Сербии «Русскому ветерану, который оплакивает свою распятую Родину» (все трое ныне причислены разными церквами к лику святых - прим. ред.); cтатьи, подготовленные редакцией журнала и членами Миссии, например, о. Кириллом Зайцом «Роль женщины в борьбе за Церковь Христову». Другие материалы посвящались вероучительному аспекту: «Крест (Христов) Господень», «Слава Божией Матери в Ее св. иконах»; каритативному направлению: «Будь ближе к человеку». Делалась даже попытка разобраться, в чем причина тяжелых испытаний, обрушившихся на Россию, на Русскую церковь: «Русскому патриоту - верному сыну св. Православной церкви». Уделялось внимание подвигу исповедников веры, положивших душу свою за св. Церковь, за свою паству. В одном из номеров было опубликовано циркулярное распоряжение Миссии о восстановлении уничтоженных за годы гонений летописей приходов, о составлении списков погибших священнослужителей и о подробном описании приходской жизни в период гонений. Отсылаться должны были эти документы в Управление Миссии. Этот призыв Православной Миссии свидетельствует о том, что миссионеры понимали, насколько важна история РПЦ нового, советского периода, они видели в этом свой долг христианина - восстановить имена новомучеников за веру Христову. Это же говорит нам, как серьезно и ответственно относились к своему положению деятели Псковской миссии, независимо от того, сколь долгий срок отпустит им Господь для их служения на израненной русской земле. С подобным призывом собирать материалы «о мучениках за веру» времен революции, гражданской войны и массовых чисток диктатуры пролетариата обращался еще во время войны Богословский институт в Париже. Призыв был тогда «горячо воспринят архиеп. Латвийским Иоанном (Поммером), поручившим это дело благочинным…»Балевиц З.В. Православное духовенство в Латвии 1920-1940. Сб. документов. Рига, 1962. С. 8. .

Была в журнале и постоянная рубрика «Ученые люди и вера в Бога». Она посвящалась Амперу и Бисмарку, Песталоцци и Пушкину, Павлову и Лейбницу. Уделялось место и классикам русской литературы. Произведения А. Плещеева, А. Майкова, А. Ремизова, Ф. Достоевского можно было прочесть в «Православном христианине». В одном из номеров были опубликованы воспоминания о. Сергия Ефимова о начале его служения на псковской земле и о первых шагах Православной Миссии в Пскове в августе 1941 г.

Главное, что хотели донести издатели «Православного христианина» до своих читателей, это понимание закономерности трагических событий последних 20 лет. Народ православный в своем большинстве по сути отвернулся от Бога. Продолжая совершать обряды, соблюдая внешние стороны культа, на деле он все дальше уходил от праведных и истинных путей Царя Святых (Откр 15:3) . Только покаяние и оживление духовной жизни могло вернуть его в лоно Церкви.

По-видимому, в таком направлении проходила подготовка миссионеров-священников на Богословских курсах в Вильно. Ведь и обучение на курсах, и издание номеров «Православного христианина» проводились фактически одними и теми же людьми - членами «Православной Миссии в освобожденных областях России».

(Окончание следует)

* Студент III курса Свято-Филаретовской высшей школы

ПСКОВСКАЯ МИССИЯ
ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО РУССКИМ МИССИОНЕРАМ

Благодатные результаты Псковской миссии оказались очень
важны для послевоенного восстановления жизни Русской
Православной Церкви. С благодарностью в сердце мы
вспоминаем самоотверженное служение тружеников Миссии,
к нашей глубокой скорби, для большинства их ревностные
труды во славу Божию завершились трагическими репрессиями,
обрушившимися на них…

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.
«Православие в Эстонии»

До сих пор ни в России, ни за рубежом, не опубликован единый, цельный и основательный научно-исторический труд, который полностью был бы посвящен истории Псковской Православной миссии, действовавшей в годы Второй Мировой (Великой Отечественной) войны (1941-1944) на оккупированной немецкими войсками территории Северо-Западных епархий России: С.-Петербургской, Псковской и Новгородской, а также Прибалтики. Обычно служение Миссии рассматривается в контексте общего церковного возрождения в годы войны. Действительно, парадокс: трагические и кровавые годы войны и германской оккупации, антиславянской по своей сути, ознаменовались небывалым возрождением православной жизни в Западных Русских землях после двух десятилетий террора и господства воинствующего безбожия.

В 1950-1990-е годы за рубежом опубликованы воспоминания некоторых участников Миссии, к сожалению, до сих пор остающиеся практически недоступными православному читателю в России (прот. Алексия Ионова, прот. Георгия Бенигсена, Р.В. Полчанинова, П.Н. Жадана и др.), исследования (W. Alexeev & T. Stavrou, H. Fireside, W. Fletcher, О.П. Раевской-Хьюз, Д.В. Поспеловского, М.В. Назарова), посвященные этому периоду истории Русской Церкви, и содержащие некоторые сведения о церковной жизни Северо-Запада в годы войны и судьбе пастырей-миссионеров. В России в советское время публиковались (а порой публикуются даже в наши дни (!)) исключительно тенденциозные, не заслуживающие доверия брошюры и статьи (З.В. Балевиц, Я.Я. Веверс и др.). Только начиная с 1990-х гг. серьезные исследования и материалы, включающие объективные свидетельства о Псковской миссии, документы военных лет, увидели свет в России и Прибалтике. Сейчас появляется все больше публикаций и трудов, посвященных служению Псковской миссии в годы войны (свящ. Андрей Голиков. «Мартиролог мучеников и исповедников Северо-Запада России и Прибалтики (1940-1955 гг.)» в сборнике «Кровью убеленные», 1999 г.; прот. Владислав Цыпин. История Русской Церкви 1917-1997. 1997 г.; проф. А.А. Корнилов. Преображение России. Н. Новгород. 2000 г.; М.В. Шкаровский. В огне войны. Русская Православная Церковь в 1941-1945 гг. Русское прошлое. Кн. 5, СПб, 1994; Петербургская епархия 1917-1945. СПб, 1995, и (его же) Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М. 1999 г.; А.К. Галкин, А.А. Бовкало. Новгородская епархия в годы оккупации (1941-1943). София. Новгород. 1995, Псковская Духовная миссия и монастыри на Северо-Западе России; Православный Свято-Тихоновский институт. Материалы ежегодной богословской конференции; К.П. Обозный. Псковская Православная миссия в 1941-1944 гг., журнал «Православная община», № 1-2 (55-56) , 2000 г. В 2001 г. увидели свет воспоминания участников Миссии прот. Георгия Тайлова и Р.В. Полчанинова (см. в этом номере).

Быстрое возрождение церковной жизни на оккупированных германскими войсками территориях было явлением повсеместным и, как признают историки, сыграло значительную роль в изменении сталинской политики по отношению к Русской Православной Церкви во время войны, что давало надежды на дальнейшие политические изменения в стране. Однако, именно Псковская миссия оказалась самым крупным и самым хорошо организованным и принесшим многие добрые плоды движением священнослужителей, причетников и мирян, трудившихся во славу Божию на огромном пространстве Северо-Запада России. И потому самые славные и драматические страницы в истории этого церковного возрождения в России в годы войны принадлежат именно Псковской миссии. По мнению исследователей В. Алексеева и Ф. Ставру «в целом, по размаху и интенсивности, это религиозное возрождение может быть названо вторым крещением Руси».

Деятельность Миссии - исключительное явление церковной жизни периода оккупации. Псковская Православная миссия пришла в Северо-Западный край России, превращенный большевиками за 20 с лишним лет своего владычества в духовную пустыню, летом 1941 года и продолжала там свое самоотверженное служение до зимы 1944 года. Инициатором создания Миссии был деятельный архипастырь - митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский), ставший в начале 1941 года также экзархом Латвии и Эстонии, и возглавлявший все епархии Православной Церкви в Прибалтике в годы войны, несмотря на то, что в этих двух республиках с началом немецкой оккупации края открыто проявили себя сторонники автокефалии. В условиях немецкой оккупации он сумел сохранить каноническое единство Прибалтийских епархий с Русской Православной Церковью.

Основу Псковской миссии составили русские священники из Рижской, а позже также Нарвской Эстонской епархий, - эмигранты, стремившиеся на помощь своей многострадальной родине. Примечательно, что Псковская миссия была и осталась единственной полномасштабной акцией, проведенной силами русской эмиграции в России.

Миссия была организована в чрезвычайных военных обстоятельствах, и это наложило отпечаток на характер ее деятельности. Священников, отправлявшихся в район Пскова, митрополит Сергий, придя к мысли о необходимости открытия Внешней, за пределами Латвии и Прибалтики, миссии, благословил выехать туда в августе 1941 г. вследствие настойчивых просьб местного населения о присылке духовенства из экзархата. Для миссионерского служения он избирал преимущественно «тех, кто помоложе», хотя среди миссионеров были и опытные пастыри. Ехали они туда не только в силу личного побуждения, но более в порядке церковной дисциплины, церковного послушания. Из приглашенных экзархом пастырей никто не отказался от участия в Миссии, от церковного служения в тех местах, «где годами не звучало Слово Божие, не совершались богослужения, где народ молился лишь «про себя», «сокровенно». Глубокое сострадание и сочувствие к бедствующему народу, нашим братьям по вере и по крови, наполняло сердца пастырей-миссионеров.

Первую группу миссионеров, прибывших в Псков, составили пятнадцать священников, в основном из Латвии, одним из них был отец Алексий Ионов: «Мы прибыли в Псков к вечеру 18 августа 1941 года, в канун праздника Преображения. В Троицком соборе только что окончилась служба, ее совершал на неделю раньше нас приехавший тоже из Латвии, священник. (Первый начальник Миссии, возглавлявший ее до декабря 1941 г. прот. Сергий Ефимов - им уже 14 августа 1941 г. был вновь освящен храм на погосте Елине Островского уезда, первый из возобновленных миссионерами на Северо-Западе; позже Миссию более двух лет возглавлял прот. Кирилл Зайц - Ред.). Народ, переполнивший громадный храм, молча, уже в полной темноте (все светильники гаснут от порывов ветра в разбитые окна собора) подходит к амвону. Там заканчивается помазание освященным елеем. Нормально это делается, как известно, в середине всенощного бдения, но сейчас такая масса людей, что этот обряд продолжается и по окончании службы... На следующий день все наши миссионеры приняли участие в праздничной Божественной литургии. Опять многотысячная толпа наполняла Свято-Троицкий собор, но сейчас он весь залит солнечным светом. Праздник Преображения - радостный праздник, и все лица молящихся просветленные. Первая встреча с русским народом. И эта встреча - в храме».

Миссионеры, ожидавшие встретить в России пустыню в религиозном отношении, увидели там напряженную духовную жизнь, о которой не могли и предполагать за рубежом. И все это при полном отсутствии нормальной церковной жизни. Устроить, организовать приходскую жизнь и стало задачей миссионеров. «Как легко проповедовалось на Родине! Как жадно слушали там пастырей. Как благодарили, не утомлялись!» - вспоминал об этих днях один из них.

Во Пскове миссионеры безвыездно прожили не больше недели. Близкое общение с паствой вызывало просьбы православных христиан послужить в разных пригородных церквах, наспех отремонтированных самими же верующими. Узнав о пребывании Миссии во Пскове, стали появляться ходоки и из более отдаленных мест - просить священников в приходы. Наступило время разъездов и более широкого миссионерского служения на всей временно оккупированной территории Северо-Запада. Поруганные храмы восстанавливало само население своими силами и средствами. Церкви ремонтировались быстро. По воспоминаниям С.Д. Плескача, служившего в годы войны псаломщиком и регентом в Гдовском округе, «Разрушенные храмы воздвигались, церковную утварь делали, облачения доставляли оттуда, где сохранились, и много строили и ремонтировали храмы. Всюду красилось. Крестьянки вешали чистые, вышитые собственными руками полотенца на иконы. Появилась одна радость и утешение. Когда все было готово, тогда приглашали священника, и освящался храм. В это время были такие радостные события, что я не умею описать. Прощали обиды друг другу. Крестили детей. Зазывали в гости. Был настоящий праздник, а праздновали русские крестьяне, и я чувствовал, что здесь люди искали утешение…» Из воспоминаний миссионеров: «На первых же богослужениях они (восстановленные храмы - Ред.) омывались слезами молящихся. С каким душевным волнением совершались эти богослужения. Надо было лично наблюдать эту стихийную устремленность русского народа к своему родному Православию, к своим родным святыням».

Так как Миссия находилась на территории России, в новооткрытых храмах за богослужениями поминали митрополита Ленинградского Алексия (Симанского), в чьей епархии служили миссионеры. Это подчеркивало, что Миссия - часть Русской Церкви и снимало возможное недоверие к священникам, приехавшим из-за границы.

С немцами миссионерам приходилось считаться по принципу: из двух зол выбирай меньшее. «Что немцы - зло, никто из нас не сомневался. Ни у кого из нас не было, конечно, никаких симпатий к завоевателям «жизненного пространства» нашей родины. Глубокое сострадание и сочувствие к бедствующему народу, нашим братьям по вере и по крови, - вот что наполняло наши сердца», - такова была позиция миссионеров.

Выживание в условиях войны и оккупации было чудом - постоянные бомбардировки, постоянная опасность со стороны немецких властей, в первую зиму полуголодная жизнь, партизаны, многие из которых возглавлялись специально оставленными на оккупированной территории партийными работниками, и вследствие этого были настроены коммунистически. Один миссионер (свящ. Василий Рушанов - Ред.) был убит по дороге из района во Псков. Из воспоминаний прот. Алексия Ионова: «Лучшее время моего пастырства - время, проведенное в Псковской Миссии, хотя внешне оно протекала в самой суровой обстановке. Кругом партизаны. Встреча с ними - конец. Им не втолкуешь, что мы проповедуем Христа Распятого. Мы на этой стороне - значит, враги... Людей, исколотых штыками партизан, мы хоронили неоднократно...»

В Троицком кафедральном Псковском соборе богослужения совершались каждый день утром и вечером, и собор был всегда переполнен. К тому времени народом еще не было утрачено чувство церковного календаря и люди среднего возраста, даже если они не были на богослужении, помнили, какой праздник был в тот или иной день. Миссией была возобновлена традиция крестных ходов, в которых участвовало духовенство, хоры и народ из всех храмов Пскова. На Богоявление в январе 1942 года после богослужения крестные ходы (в которых принимало участие до десяти тысяч человек из 25 тысяч, проживавших во Пскове) из всех храмов города сошлись на Соборной площади и оттуда отправились к реке Великой, где было совершено освящение воды.

Самым значительным церковным событием была передача Церкви чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери. Икона была спасена из горевшего храма в Тихвине при участии немецких солдат и передана Церкви немцами, которые постарались использовать передачу в пропагандистских целях. Крестные ходы из открытых к тому времени храмов сошлись к зданию, где помещалась немецкая комендатура, икону вынес немецкий чин в военной форме, ее приняли иподиаконы на сооруженные для этого случая специальные носилки и понесли крестным ходом в собор. На Соборной площади была воздвигнута платформа, на ней - аналой, куда водрузили икону. Прот. Георгий Бенигсен произнес проповедь, в которой с дерзновением, присущим молодости, говорил о подвиге св. Александра Невского, освободившего Псков и Новгород от иноземного нашествия. При отступлении из Пскова немецкие власти увезли икону в Ригу и передали на хранение архиепископу Рижскому Иоанну (Гарклавсу). (Позже чудотворный образ вывезен им в Чехословакию, оттуда - в Германию, а после войны - в США, где у его потомков, живущих в Чикаго пребывает по сей день - Ред.).

Богослужения в уцелевших в годы безбожия храмах возобновлялись по всей территории Северо-Запада. В иных оставшихся не разрушенными крохотных церквах не могли поместиться все желающие, поэтому не попавшие внутрь стояли во время богослужения у паперти и вокруг храма.

Прибывшие на место назначения священники в буквальном смысле слова увидели «мерзость запустения». Обширная территория от Петербурга до Опочки была превращена советской властью в церковную пустыню. Храмы были разрушены, поруганы, отданы под склады, мастерские, танцклубы, кинотеатры или архивы. Во всем районе действия Миссии оказалось лишь восемь действующих храмов - по одному во Пскове, Гдове и Новгороде и пять - в окрестностях С.-Петербурга, в то время как в одном только Пскове до революции их было 44. Несколько чудом уцелевших после репрессий, служивших на этих приходах священников, запуганных, душевно усталых и неподготовленных, никак не могли взять на себя труд организации церковной жизни нескольких сот тысяч человек. А духовный голод, жажда церковной молитвы, Таинств и проповеди остро ощущались повсеместно.

Миссия охватила эту огромную территорию от Пскова до С.-Петербурга (Ленинграда) и включала кроме Пскова, ставшего административным центром Миссии, Остров, Порхов, Опочку, Гдов, Лугу и Гатчину. На западе С.-Петербургской епархии таким центром миссионерства стала Нарва. Успех Миссии превзошел все ожидания. За время ее существования (с августа 1941 по февраль 1944) в огромной области, где к началу войны в июне 1941 года церковная жизнь фактически замерла, было открыто больше трехсот приходов (с учетом южной части Псковской епархии (б. Великолуцкой обл.) и Тверской епархии - более четырехсот), велась просветительная (катехизическая) и социальная (благотворительная) работа.

Деятельность Миссии охватывала самые различные сферы. После долгих лет атеистической жизни актуальной задачей стало крещение населения. В разных местах Северо-Запада крестили детей до 16-летнего возраста. Одновременно приводили по 25-30 и даже 100 детей. С августа по ноябрь 1941 г. один только священник крестил три с половиной тысячи детей. По свидетельству миссионеров, ими было крещены десятки тысяч некрещеных детей, подростков и взрослых. Крещение пришедшей к вере молодежи сопровождалось воцерковлением и развитием катехизаторской деятельности. При многих храмах действовали воскресные церковные школы для детей, во Пскове существовал также детский приют.

В мае 1943 г. при Миссии был учрежден «Стол по распространению христианской культуры среди молодежи», был налажен выпуск еженедельных радиотрансляций Миссии. Церковный эфир охватывал значительную территорию, включая районы Острова, Порхова, станции Дно. «Мы делали все, что могли, - подводил итог деятельности миссионеров прот. Георгий Бенигсен. - Открыли сотни приходов, окрестили десятки тысяч некрещеных детей, подростков и взрослых. Открывали церковные приюты, детские сады и приходские школы. Вели огромных размеров катехизацию, несли проповедь Евангелия в каждый доступный нам уголок. Посильно несли труд социальной помощи. Вели подпольную работу с детьми и молодежью, организуя церковные союзы, содружества, сестричества и братства».

Важным делом священников-миссионеров стало окормление русских военнопленных. Бывшие солдаты и офицеры Красной армии, как известно, не подпадали под действие Женевской конвенции 1929 г. о военнопленных, поскольку Советский Союз не стал подписывать в свое время эти документы. Советское правительство, кроме того, рассматривало всех попавших в плен военнослужащих как «предателей» и «изменников Родины». Отношение же со стороны оккупантов к военнопленным также было зачастую крайне жестоким и бесчеловечным, вследствие чего число заболеваний и смертность в лагерях были очень высокими. Поэтому добраться до военнопленных, поддержать их словом, утешить, убедить в том, что необходимо верить в помощь Божию и, уповая на эту помощь, выжить; исповедать их, причастить Святых Христовых Таин, если необходимо, то оглашать и крестить, а порой и совершать богослужения в лагерных условиях (в ряде лагерей удалось открыть храмы) - все это было первостепенной задачей и большим подвигом священников Миссии.

Деятельность Псковской Православной миссии постепенно разрасталась и продолжалась в общей сложности, два с половиной года. В августе 1941 г. в Псков приехали первые 15 священников из Латвии. Через год, к августу 1942 г. в Миссии насчитывалось уже 77 православных пастырей, которые обслуживали 200 приходов, а позднее к январю 1944 г. Миссия насчитывала уже 175 священников. (По данным составленного нами, вероятно еще далеко не полного, опубликованного ниже синодика Миссии, на Северо-Западе России в 1941-1944 гг. служило в общей сложности около 230 клириков (из них 27 из Латвии, 13 - из Эстонии, и более 190 - с территорий Северо-Западных областей России, - всего не менее 207 священников и 23 диаконов), а также 28 псаломщиков (из них 8 - из Латвии) и 9 мирян-миссионеров, всего с учетом монашествующих, не имевших сана, - более 60 человек. К 1944 г. на этих землях было открыто не менее 320 храмов. Кроме того, на юге Псковской епархии (б. Великолуцкая обл.) миссионерами было открыто 18, а на территории Тверской епархии еще 81 храм. То есть всего на Северо-Западе (без Принаровья, Печорского края и Пыталова) более 420 храмов, а с учетом же этих земель - более 470.).

Религиозная политика немцев на оккупированных территориях определялась, вероятно, несколькими соображениями: во-первых, дарованием религиозной свободы (в контрасте со сталинским террором) достигалась пропагандистская цель; во-вторых, ставилась цель умиротворения и получения симпатий местного населения; в-третьих, у Германии имелись православные союзники (Румыния, Болгария); в-четвертых, в Германии существовало т. н. «православное лобби» как из числа русских и остзейских немцев, русских эмигрантов, так и в самой немецкой среде. Жизнь всех религиозных общин (в том числе православных) как в самой Германии, так и на оккупированных ею землях контролировалась.

Однако, несмотря на жесткий административный и финансовый контроль за деятельностью Церкви (и, в частности, Миссии) со стороны германских властей (об этом, например, свидетельствует сводка СД от 6 ноября 1942 г., подробно информировавшая берлинское руководство о юридическом и финансовом положении Миссии), руководству экзархата за два с половиной года удалось достичь многого. Православная Псковская миссия не стала орудием контроля над русскими людьми, но, напротив, возвращая их к Церкви, укрепляла и поддерживала в условиях оккупации. Оккупационные власти признали руководство деятельностью миссионеров со стороны экзарха митр. Сергия. Именно Миссия, а не какой-либо административный светский орган, отвечала за каноническую проверку духовенства и его политическую деятельность. Миссия признавалась частью Русской Православной Церкви, а не автономной церковной структурой - это было важным достижением экзарха в борьбе за независимость русских православных приходов. Экзарх митр. Сергий смог добиться того, чтобы приходы и церковные предприятия (свечные заводы и пр.) на Северо-Западе освобождались от налогов и 10% доходов приходских церквей переводились в центр Миссии в Пскове. (Финансировалась работа Миссии исключительно пожертвованиями верующих, священники-миссионеры никакого жалованья не получали). И, наконец, миссионеры имели право посылать кандидатов в священники в Экзархат для хиротонии и обучения в семинариях Риги и Вильно. Православные Церкви в Прибалтике и Польше оказывали Миссии некоторую помощь: из Риги присылались церковные облачения и богослужебные книги, собирались продукты. Православная Церковь в Польше помогала книгами. Но помощь, как и контакты с Ригой, не были регулярными.

С ростом Миссии ухудшались отношения митрополита Сергия с немцами, такой успех в их расчеты не входил. Весной 1944 г., когда советские войска стояли уже на границах Прибалтики, а кое-где и перешли их, многим был ясен исход войны, окончание ее (явно не в пользу Германии) было лишь вопросом времени, - 28 апреля 1944 года экзарх митрополит Сергий был убит. Машина, в которой он ехал по пути из Вильнюса в Ригу, была расстреляна на шоссе близ Ковно людьми в немецкой военной форме. С ним были убиты его шофер и двое сопровождавших. Расследование было крайне поверхностным. Официально было объявлено, что митрополит был убит партизанами, однако официальные документы немецкого министерства, занимавшегося вопросами Церкви в оккупированных областях, по мнению исследователей, скорее свидетельствуют об убийстве его агентами гестапо. Произошедшие события и трагическая гибель экзарха показали, «что даже епископ, сформировавшийся в советское время, при определенных условиях способен идти не только на риск, но и на мученичество за православную веру и Россию».

Осенью 1944 года началось восстановление советской власти в Прибалтике и жизнь сотрудников Миссии вступила в новый этап - мученический. Все они, кроме нескольких, ушедших на Запад, были арестованы органами НКВД. Им инкриминировалось «сотрудничество с оккупационными властями». В то время на территориях, не бывших в оккупации, шло массовое открытие церквей. Вторая Мировая война явила миру тактическую гибкость коммунистической власти не только в сфере международных отношений, но и в религиозной политике. Были освобождены многие обреченные на уничтожение священники. Но вскоре в советские концлагеря пришла новая плеяда православных мучеников - сотрудники Псковской миссии. Многие из них погибли, те же, кто дожил до освобождения, вернулись в родные места, где возобновили свое служение.

Один из участников Миссии закончил свои воспоминания надеждой, что история Миссии станет известна русским людям в России: «Миссия закончила свою деятельность в Псковском краю в феврале 1944 года. Все оставшиеся в Прибалтике миссионеры большевиками были арестованы и сосланы в Сибирь на верную смерть. Это мученики Миссии. Своим подвигом они свидетельствуют всему миру, что Миссия творила подлинно церковное дело. Не сомневаюсь, что деятельность Православной миссии в северо-западных областях России в свое время будет отмечена и на страницах будущей истории Русской Церкви».

Псковская Православная миссия оказалась единственной хорошо организованной группой священников, действовавшей на оккупированной немцами территории России. На Украине, в Белоруссии, в центральных русских областях церковная жизнь возродилась в традиционных формах епархий, приходов и монастырей. Только Северо-Запад России дал яркий пример организованного в Миссию апостольского служения. Русские священники, находясь под угрозой нацистского или партизанского преследования, сумели за период 1941-1944 г. вернуть к церковной жизни десятки тысяч людей. Это было возвращение народа к своим национальным и духовным истокам. Вопреки неудовольствию и скрытому сопротивлению германских оккупационных властей псковские миссионеры сумели дать людям чувство горячей веры и надежду на преодоление земных скорбей во имя обретения жизни Вечной.

Как наследие Миссии на территории Северо-Запада России, все послевоенное время, оставались действующими от половины до трети из открытых миссионерами в годы войны более трехсот храмов (от трети до половины из них были закрыты сразу после войны и в 1960-х, в годы хрущевских гонений - Ред.), вместо восьми довоенных, чудом оставшихся незакрытыми к 1941 г. храмов. Развитие церковной жизни после войны в восточной части Северо-Западных епархий не оставляет иллюзий (из десятков просьб верующих и общин об открытии храмов в 1944-1948 гг. удовлетворялись лишь единичные, например, в С.-Петербургской епархии были открыты 4 храма в С.-Петербурге и 4 - на востоке области. Позже, к концу 1940-х гг., процесс возвращения храмов верующим полностью прекратился). Если бы не было Псковской миссии, в западной части трех епархий Северо-Запада была бы такая же картина. В С.-Петербургской епархии из 117 (включая Принаровье) действовавших в годы войны (к 1944 г.) храмов на той же территории к 1950 г. оставались действующими лишь 36, в 1950-1960-х гг. их число сократилось и составляло до конца 1980-х гг. 23 храма. На территории Псковской епархии (включая Печорский край и Пыталово, но без б. Великолуцкой обл.) из 183 (в 1944 г.) к 1950 г. действовало 97, а в Новгородской епархии из 55 - 30. (Позже, в 1950-1960-х гг., так же как и в С.-Петербургской епархии, число их сократилось). До 1980-х гг. по отмеченным на карте действующим храмам можно было видеть, где во время войны проходила линия фронта. К тому же даже открытие немногих храмов в восточной части С.-Петербургской и Новгородской епархий (как и в лежащих далее к востоку районах России) стало возможным во многом лишь благодаря оживлению духовной жизни в годы войны по другую сторону фронта.

Многие из священников-миссионеров после войны были репрессированы советскими органами власти и либо уничтожены, либо приговорены к длительным срокам пребывания в концлагерях СССР. Своим мученичеством эти пастыри засвидетельствовали свою верность Христу. Другая же часть священства ушла на Запад и там продолжала окормлять русских эмигрантов послевоенного исхода (второй волны). Поэтому деятельность псковских миссионеров - подвиг, нашедший свое особое место в современной отечественной истории, подвиг, который, надеемся, по достоинству оценят благодарные потомки.

Ждут своего часа еще неизвестные и, верим в это, сохранившиеся в рукописях, в частных и ведомственных архивах воспоминания участников Миссии. В этом номере, почти полностью посвященном Псковской Православной миссии, вниманию читателей предлагаются именно такие редкие, малоизвестные и неопубликованные воспоминания, материалы и исследования, впервые публикуется синодик духовенства, служившего в годы войны на приходах Северо-Запада и список этих приходов.

Источник. Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. 2002 г. выпуск 26-27.

.

Псковская православная миссия. Историки называют этот неоднозначный факт из истории войны малоизученным. Скорее, событие не малоизученное (материалов достаточно, что составить представление), а очень деликатное.

Кто они, сотни православных священников? Подвижники-миссионеры, пришедшие "помочь народу, впавшему в разбойники" или предатели, сотрудничавшие с оккупационным режимом? Кто хочет подробнее узнать о «Псковской православной миссии», советую почитать

Я же для понимания сути вопроса остановлюсь только на ключевых моментах из истории миссии. При поддержке немецких властей экзарх Прибалтики митрополит Сергий создал "Православную Миссию в освобожденных районах России".

Первые 14 миссионеров (все эмигранты, между прочим)прибыли из Прибалтики в Псков в августе 1941 года. Территория, входившая в ведение Миссии, включала в себя юго-западную часть Ленинградской области, часть Калининской области, Новгородскую и Псковскую области, с населением около 2 млн. человек.
Уже через год на территории миссии действовала 221 церковь, до оккупации всего было 5 храмов, а число священников выросло до 84.

Население оккупированных территорий в целом приветливо встретило миссионеров. Народ пошел в церковь. Храмы не вмещали всех желающих. В одном из храмов Псковской области по воскресным дням причащалось от 500 до 800 человек, одновременно крестили до 80 младенцев.

Миссионеры занимались не только просветительской деятельностью, но и в меру своих сил и возможностей помогали населению. Открывали школы, детские приюты, издавали журналы, вели передачи на радио. В одном из городов Псковской области был создан «Русский Красный Крест», который взял на себя попечение об одном лагере для военнопленных. Собирали продукты, готовили обеды на 200 человек, которые привозились в лагерь дважды в неделю. После этого смертность в лагере заметно убавилась. Помощь оказывалась также и нуждающимся жителям города, оказавшимся без крова и средств к существованию.

Внешне вполне обычная приходская жизнь в условиях военного времени. Священники миссии как могли, дистанцировались и от оккупантов, и от партизан. Но это было практически невозможно.

С одной стороны, деяния миссионеров-священников курировали оккупационные власти, а с другой - советские партизаны. Эти постоянные контакты не могло оставить без внимания немецкое руководство, обязавшее через руководителя миссии каждого священника давать письменные отчеты обо всех встречах с партизанами. Из отчетов следует, что партизаны по-разному относились к миссионерам.

По словам одних священников, партизаны считали их врагами народа, с которыми стремятся расправиться. По словам других, партизаны старались подчеркнуть терпимое, и даже благожелательное, отношение к Церкви и, в частности, к священникам.

Наверное, и партизаны были разные. Из отчета священника: "Поблизости от моего прихода отряд партизан временно захватил деревню, при этом их начальник побуждал крестьян к усердному посещению Церкви, говоря, что в Советской России Церкви дана теперь полная свобода и что власть коммунистов идет к концу".

После освобождения Псковской области часть миссионеров ушли вместе с немцами, а те, кто остались, были отправлены в лагеря за сотрудничество с немцами.
Вот, в общем-то, и вся история. Как она может вписаться в единый учебник? Да, никак. Любая интерпретация вредна и для власти, и для РПЦ.

Ряд церковных историков считают, что миссионеры совершили «апостольский подвиг». Возрождение религиозной жизни на оккупированных территориях называют даже «вторым крещением Руси». И не важно, кто власть. Фашисты или Советы. «Любая власть от Бога». При таком раскладе РПЦ абсолютно права, что поддерживает путинский режим. Но власть на такую оценку никогда не пойдет.

Если считать миссионеров предателями, значит признать, что РПЦ отрицает тезис «всякая власть от Бога». Куда не кинь, везде клин. Поэтому только остается вычеркнуть из истории это немаловажное событие. Не было его. Нет события, нет проблемы для единого учебника.

Остается только догадываться, сколько таких событий перестанут существовать для единого учебника по истории.

В архиве УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области хранятся многочисленные документы о деятельности Псковской миссии, в которые мы предлагаем заглянуть, не давая оценок, отрешившись от эмоций и веяний времени.

Благодаря заботам германского командования
В докладной записке в НКГБ СССР «О положении Русской православной церкви на территории освобожденных районов Ленинградской области и использовании немцами церкви в антисоветских целях»

Составленной сотрудниками ленинградских органов госбезопасности в 1944 году, говорится, что после оккупации Ленинградской и других областей Северо-Запада стали массово открываться церкви.

«Фактической проверкой после освобождения районов установлено, что немцами было открыто в районах, не считая еще оккупированных Псковского, Палкинского и Островского, – 168 церквей», – значится в документе. Направлял эту деятельность митрополит Виленский и Литовский, экзарх Латвии и Эстонии митрополит Сергий (Воскресенский), резиденция которого находилась в Риге. «На оккупированной территории Ленинградской области руководство осуществлялось через созданную в августе 1941 года «указом» Сергия так называемую «Православную миссию в освобожденных областях России». Управление миссии находилось в Пскове и возглавлялось протопресвитером Кириллом Зайц, в прошлом крупным латышским миссионером», – говорится в документе.

Начало деятельности Псковской миссии, осуществлявшейся под эгидой фашистской разведки СД, было широко освещено в немецких пропагандистских газетах. «На другой день 14 священнослужителей отправились в Псков как в центральный пункт восстанавливаемой в русских областях церковной жизни, – писала в августе 1941 года выпускаемая немецкими пропагандистами газета «Правда», созданная по абсолютному образу и подобию главному печатному органу КПСС. – Для поездки православных священнослужителей германское командование предоставило большой и комфортабельный автобус, снабженный даже электрическим освещением. Благодаря заботам германского командования православные священники, снабженные церковной утварью, облачением, запасом свечей, священными книгами и другими необходимыми для религиозной жизни предметами, совершат свое путешествие в освобожденные русские области для скорейшего восстановления богослужений во вновь открываемых православных храмах».

На оккупированной территории руководством миссии было создано девять благочиннических округов. Назначение священников проводилось после тщательной проверки кандидатур. Одним из главных условий получения разрешения на служение было враждебное отношение священнослужителя к советской власти. Недостатка в таковых не было – большинство из тех, кто получал «допуск», прошли через советские лагеря. Подавляющее большинство – за контрреволюционную деятельность. Но были и те, кто проходил по иным статьям, как, например, благочинный Волосовского и Кингисеппского округа Дмитрий Горемыкин, судившийся за дезертирство из армии и по милости суда получивший вместо полагавшегося в то время расстрела 10 лет лагерей и отпущенный на свободу через два года. Много позже сведения о нем были обнаружены в архивах Германии – его имя значилось в составленных немецкой разведкой списках лиц, сотрудничавших с СД на территории Ленинградской области в 1941–1943 годах.

Немцы не только открывали церкви, но и оказывали священникам серьезную материальную помощь. В докладной записке руководству НКГБ СССР приводятся, в частности, такие данные: «Гатчинский собор получил 100 тысяч рублей на восстановление из городского управления, священнику Апраксину немцы лично выдали 30 тысяч рублей и шесть дорогих церковных облачений». Взамен немцы требовали помимо прочего вести пропагандистскую работу, восхваляя германскую армию, понося большевиков и призывая жителей захваченных городов, сел и деревень оказывать врагу содействие. Так, например, освещая церемонию передачи немецким командованием церковных книг митрополиту Сергию Воскресенскому, основанный Псковской миссией журнал «Православный христианин» в номере 8 за декабрь 1942 года писал:

«Германия вправе рассчитывать на то, что верующий русский народ высоко оценит подвиги освободительной германской армии и во всем окажет ей лояльную, деятельную, жертвенную поддержку. В ответном слове высокопреосвященный экзарх, принимая церковные книги на сохранение и для употребления в храмах на русской земле, дал заверения в том, что чувство благодарности разделяют с ним все православные русские люди, как уже освобожденные от советского ига, так и все еще под ним томящиеся. Это чувство вновь побудит их молиться о поражении большевиков и честно, усердно, жертвенно помогать германцам».

Многая лета Адольфу Гитлеру
В циркулярном письме, адресованном священникам миссии, Кирилл Зайц пишет: «Сообщаем вам для исполнения указ высокопреосвященнейшего экзарха митрополита Сергия
от 11 июня 1942 года № 81:

«В ночь с 21 на 22 сего месяца исполняется год той освободительной борьбе, которую ведет победоносная великогерманская армия с большевизмом во имя спасения человечества от сатанинской власти поработителей и насильников. В связи с этим предписываю всему духовенству 21 июня после Божественной литургии и произнесения соответствующего слова совершить молебен о даровании Господом сил и крепости германской армии и ее вождю для окончательной победы над большевизмом».

Повинуясь указу, в Казанском соборе Луги благочинный округа Николай Заблоцкий изрек в проповеди: «Благоденственное, мирное житие, здравие, по всем благое поспешение на врага, победу подай, Господи, вождю народа германского Адольфу Гитлеру, освободившему нас от тирании нечестивых людей, военачальникам армии германской и сохрани их на многая лета».

Молебны о победе фашистов и сотрудничество с врагом вызвали гнев многих иерархов Русской православной церкви. В 1943 году в первом выпуске «Журнала Московской патриархии» было опубликовано обращение с заголовком «Осуждение изменников вере и Отечеству», подписанное митрополитом Московским и Коломенским Сергием, митрополитом Ленинградским Алексием, митрополитом Киевским и Галицким Николаем и многими другими священнослужителями высокого церковного сана. В нем, в частности, говорится:

«Иудино предательство никогда не перестанет быть иудиным предательством. Святая Православная церковь, как русская, так и восточная, уже вынесла свое осуждение изменникам христианскому делу и предателям Церкви. И мы сегодня, собравшиеся во имя Отца, Сына и Святаго Духа, подтверждаем это осуждение и постановляем: всякий виновный в измене общецерковному делу и перешедший на сторону фашизма как противник Креста Господня да числится отлученным, а епископ или клирик – лишенным сана».

Обращения, подписанные митрополитом Московским и Коломенским Сергием, в 1943 году ставшим Патриархом Московским и всея Руси, а также митрополитом Ленинградским Алексием, были заброшены на оккупированную врагом территорию. В ответ Сергий Воскресенский разразился посланием, в котором утверждал, что их пишут большевики, а позже и вовсе пошел против канонов, издав 30 ноября 1943 года указ № 1037 о запрещении поминания Патриарха Московского и всея Руси в молитвах.

Нежелающие изменять
Но главным обвинением в адрес Псковской миссии было сотрудничество целого ряда ее деятелей с немецкой разведкой. «По указанию германского командования Псковская миссия через местное духовенство в оккупированных районах собирала сведения разведывательного характера, информацию о настроениях населения и выявляла антифашистски настроенных лиц с целью выдачи их немецким властям.

Циркуляром № 714 от 9 июня 1943 года управление миссии предписывало всем благочинным: «Представить в управление миссии сведения следующего характера: охарактеризовать популярность власовского движения, отношение к нему местного населения. Сделать сопоставления между отношением населения к власовскому движению и к партизанам»», – говорится в докладной записке в НКГБ СССР.

«Из числа предателей, ушедших с немцами, наиболее активными были священник Амозов, являвшийся одним из активных деятелей миссии. О предательской деятельности Амозова агентуре известно, что расстрел гатчинского священника Александра Петрова связывается духовенством и верующими с именем Амозова. В селе Ящерах священник церкви отец Алексей расстрелян немцами по доносу Амозова. Допрошенный священник Забелин по поводу деятельности Амозова сообщил: «Амозов мне сказал, что каждого священника, не желающего подчиняться его распоряжениям, он может отправить на принудиловку и имеет на это полномочия от Берлина» (из докладной записки).

Но несправедливо было бы не сказать о тех священнослужителях, кто даже под страхом смерти не предал ни свой народ, ни Родину, ни дело служения Церкви. Многие отказывались молиться о здравии Гитлера, призывали прихожан сопротивляться насильной эвакуации. И многие из них были за это расстреляны фашистами, как, например, гатчинский священник Александр Петров, священник Орлинской церкви Суслин, священник Югостиской церкви Лужского района Воробьев. В архивных документах также находим сведения о том, что священник церкви села Хохлово Порховского района по фамилии Пузанов в течение двух лет был связан с партизанами, неоднократно ходил в разведку по их заданию и собирал средства в фонд обороны. Помогал партизанам и отец Кирилл из церкви деревни Дубановичи Карамышевского района, собирал для них продукты и даже зачитывал селянам сводки Совинформбюро, передавая информацию о положении дел на фронте, которой жители оккупированных немцами территорий были лишены. Священник Вырицкой церкви Ноздрин категорически отказался служить благодарственный молебен в день годовщины захвата немцами Вырицы. «Радоваться нечему, когда повсюду кровь и страдания людей».

Лейтенант в рясе
В 1956 году часть репрессированных в первые послевоенные годы деятелей Псковской миссии и священнослужителей, действовавших под ее эгидой, были реабилитированы. Например, тот же Амозов. Спустя 10 лет были обнаружены и переведены с немецкого его доносы в СД. Однако до сих пор он считается жертвой политических репрессий. В архиве УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области есть немало дел на тех священников, которым и в середине прошлого века, и в начале нынешнего было отказано в реабилитации.

Один из таких людей – архимандрит Серафим, а в миру Стефан Проценко. Как свидетельствуют материалы архивного двухтомного уголовного дела № 40219, родившийся в 1874 году Стефан Проценко в 1932 году был осужден на пять лет за контрреволюционную деятельность. Из лагеря его выпустили уже через год с предписанием проживать в конкретных населенных пунктах, в которые не входила Ленинградская область. Однако архимандрит приехал в Вырицу, где до прихода немцев жил на нелегальном положении в семье приютивших его верующих.

– После прихода немцев в Вырицу осенью 1941 года Проценко по разрешению немецких властей открыл монастырь, в котором служил настоятелем, – рассказывала свидетельница Елизавета Сидорова. – Немцы дали ему участок земли, и он организовал свое личное хозяйство, которое обрабатывалось руками верующих.

«В начале 1942 года Проценко донес в немецкую полицию СД на советского гражданина Лапченко и на второго патриота по имени Михаил о том, что они собирали в поселке Вырица одежду и другие вещи, а также продукты питания для партизан, в результате чего они были немецкими карателями арестованы и расстреляны. Тогда же выдал карателям жителя Вырицы Аккерблюм И.Ф. как скрывавшего от немцев свою принадлежность к ВКП(б), за что тот был карателями арестован и расстрелян. Наряду с предательской деятельностью обвиняемый Проценко С.В. систематически призывал верующих помогать немцам в войне против СССР. Изобличается показаниями свидетелей Сидоровой Е.В., Амосова И.В., Гринцевич М.Ф., обвиняемого Ларченко Ф.М.» (из материалов дела).

Именно через Федора Ларченко, служившего у фашистов, отец Серафим, по данным следствия, передавал доносы заместителю немецкого коменданта Вырицы капитану Эмилю Погличу.

– Иду осматривать дом, отданный архимандриту Серафиму, знакомлюсь с ним ближе и узнаю, что он ярый ненавистник советской власти, собирает сведения от исповедуемых старушек и прочего народа о их причастности к партизанам и о настроении к немцам, – признавался Ларченко. – Перед уходом он просит меня передать коменданту завернутый пакет, бережно завязанный веревочкой. Дома интереса ради открыл узелок, а там списки неблагонадежных и имеющих связь с партизанами. Снова закрыл и передал Погличу.

В начале 1944 года Проценко вступил в ряды немецкой армии, получил офицерское звание лейтенанта фашистских войск и вплоть до капитуляции фашистской Германии служил полковым священником отдела пропаганды 18-й немецкой армии. В 1944 году, как значится в материалах дела, для помощи фашистской армии добровольно передал свои сбережения в сумме 1500 немецких марок (эквивалентно 15 тысячам рублей. – Прим. авт.). На суде Проценко признал себя виновным и был приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей.

// Анна Кострова, Станислав Бернев
Невское время 09-10-2008